Неточные совпадения
Р. S. Проклятие пишу, а тебя обожаю!
Слышу в груди моей. Осталась струна и звенит. Лучше сердце пополам! Убью себя, а сначала все-таки
пса. Вырву у него три и брошу тебе. Хоть подлец пред тобой, а не вор! Жди трех тысяч. У
пса под тюфяком, розовая ленточка. Не я вор, а вора моего убью. Катя, не гляди презрительно: Димитрий не вор, а убийца! Отца убил и себя погубил, чтобы стоять и гордости твоей не выносить. И тебя не любить.
— А я
слышал, как он когтем царапал, — шепотом же сообщал Михей Зотыч, — в том роде, как
пес в двери скребется…
Её история была знакома Матвею: он
слышал, как Власьевна рассказывала Палаге, что давно когда-то один из господ Воеводиных привёз её, Собачью Матку, — барышнею — в Окуров, купил дом ей и некоторое время жил с нею, а потом бросил. Оставшись одна, девушка служила развлечением уездных чиновников, потом заболела, состарилась и вот выдумала сама себе наказание за грехи: до конца дней жить со
псами.
Борис Савельич окрысился было за это на дворника как
пес Дагобера, но,
услышав со стороны матери предупредительное согласие, тотчас же присел и продолжал допивать свой чай и дымиться.
— Да уж так-с… Конечно, барин не занимается приисками, а барыня, Миронея Кононовна, по своему женскому малодушию, ничего даже не понимают. Правду нужно говорить, сударь… Так Фомка-то всем и верховодит: половину барыне, а половину себе. Ей-богу!.. Обошел,
пес, барыню, и знать ничего не хочет. А дело не чисто… Я вам говорю.
Слышали про Синицына-то, что даве барин говорил? Все как есть одна истинная правда: вместе с Фомкой воруют.
— Чу — Марьушина собака воет,
слышишь? Держат
пса на цепи не кормя, почитай, это — чтобы пес-от злее был. Видишь, как хорошо ночью на улице-то? Народу совсем никого нету… То-то! Вон — звезда упала. А когда придет конец миру, они — снегом, звезды-то, посыпятся с неба. Вот бы дожить да поглядеть…
Пес бежит сторонкой, нюхает,
Поминутно
слышит дичь.
Чистяков не понимал слов, но он
слышал звуки, и дикие, грубые, стихийные, как стон самой земли, похожие скорее на вой заброшенного одинокого
пса, чем на человеческую песню, — они дышали такой безысходной тоскою и жгучей ненавистью, что не нужно было слов, чтобы видеть окровавленное сердце певца.
— А, слышь, — отвечал Семен Иванович, — бредит дурак, пьянчужка бредит,
пес бредит, а мудрый благоразумному служит. Ты, слышь, дела ты не знаешь, потаскливый ты человек, ученый ты, книга ты писаная! А вот возьмешь, сгоришь, так не заметишь, как голова отгорит, вот,
слышал историю?!
Они средь моей, средь зелёной красы
Порскают, свой лов продолжая;
Ты
слышишь, как, в след утыкая носы,
По зверю вдали заливаются
псы,
Как трубит охота княжая!
Под крик его и гам тут горьких слез
Из девичьей я
слышала немало.
Не треснул ли ее проклятый
пес!
Он сам ушел. В испуге написала
Вам тут она. — Не помню, как донес
Меня господь. Ответ я обещала.
Прочтите же; а я пока пойду
И за калиткой стану — подожду».
Благодушно улыбался Марко Данилыч, глядя на воздаваемый ему почет. А больше всего тем был он счастлив, тем доволен, что подставил подножку Онисиму Самойлычу. «Лопнет с досады
пес смердящий! — в радостном восторге думал Марко Данилыч. — Передернет его, как
услышит он, что я весь караван скупил».
— «Закуски, — по складам почти читает Морковников. — Икра паюсная конторская…» Мимо — закуску мы уж заказали. «Мясное: лангет а ланглез, рулет де филе де феб, ескалоп о трюф».
Пес их знает, что такое тут нагорожено!.. Кобылятина еще, пожалуй, али собачье мясо…
Слышишь? — строго обратился он к улыбавшемуся половому.
— Так ну ее ко
псам. Икры подай да балыка, огурчиков свежепросольных, — приказывал Василий Петрович. — Нехорошее подашь, — назад отдам и денег не заплачу, Федору Яковличу пожалуюсь.
Слышишь?
Девочки с гувернанткою уже пришли. Я
слышал в саду их голоса, различал голос Маши. Но долго еще взволнованно прихорашивался перед зеркалом, начесывал мокрою щеткою боковой пробор. Потом пошел на двор, позвал Плутона и со смехом, со свистом, с весело лающим
псом бурно побежал по аллее. Набежал на Плещеевых, — удивленно остановился, как будто и не знал, что Плещеевы у нас, — церемонно поздоровался.
Однако
слышит, кто-то в вещевом мешке копается, — мышь не мышь, будто
пес лапами скубет.
— А! старый
пес подурацился довольно на своем веку, — сказал чернец, припав к нему, и только что начал обшаривать его, когда
услышал глухой стон.
— Да, да, — Диана, и даже ходит одна с огромным
псом. И притом, она умна… и даже, кажется, что-то пишет… И вот именно об искусстве… Она тоже живописец и училась у Каульбаха. Но, главное, отец в ней не
слышит души, и она очень своевольна. Но, надеюсь, я здесь хозяин и могу кое-что сделать. Хочешь, я ее за тебя посватаю?